Кара-Мурза Сергей

Политэкономия индустриализма:

связь экономической модели и научной картины мира

В Новое время в идеологии доминирует фигура ученого. Среди ученых особо громким голосом обладают сейчас экономисты — те, кто с помощью научного метода исследуют производственную и распределительную деятельность человека. Политэкономия как теоретическая основа экономических наук с самого начала заявила о себе как о части естественной науки, как о сфере познания, полностью свободной от моральных ограничений, от моральных ценностей. Начиная с Адама Смита она начала изучать экономические явления вне морального контекста. То есть, политэкономия якобы изучала то, что есть, подходила к объекту независимо от понятий добра и зла. Она не претендовала на то, чтобы говорить, что есть добро, что есть зло в экономике, она только непредвзято изучала происходящие процессы и старалась выявить объективные законы, подобные законам естественных наук. Отрицалась даже принадлежность политэкономии к «социальным наукам».

Заметим, что этот дуализм западной политэкономии (одно из выражений дуалистичности всего мироощущения Запада) в принципе отрицался русскими социальными философами и экономистами. В попытке разделить этику и знание в экономике Вл.Соловьев видел даже трагедию политэкономии. По сути, русские философы отрицали статус политэкономии как науки.

Очевидно, однако, что эта область знания, претендовавшая быть естественной наукой, на самом деле тесно связана с идеологией (в «Археологии знания» М.Фуко берет политэкономию как самый яркий пример знания, в которое идеология вплетена неразрывно). В то же время это наука не экспериментальная, она основывается на постулатах и моделях. Поскольку политэкономия связана с идеологией, неизбежно сокрытие части исходных постулатов и моделей. Действительно, «забвение» тех изначальных постулатов, на которых базируются основные экономические модели, пришло очень быстро. И сегодня для того, чтобы как-то соотнести экономические модели с ценностями, идеалами, видением мира и человека, приходится произвести целое историческое исследование по реконструкции исходных постулатов и моделей (Фуко называет этот поиск «археологией»).

Сегодня задачей любого мыслящего человека является демистификация моделей и анализ их истоков. Мы должны пройти к самым основаниям тех утверждений, на которых они базируются, и к которым мы привыкаем из-за идеологической обработки в школе и в средствах массовой информации. И окажется, что многие вещи, которые мы воспринимаем как естественные, основываются на наборах аксиом, вовсе не являющихся ни эмпирическими фактами, ни данным свыше откровением. Попытаемся же проследить развитие основной модели политэкономии, ее эволюцию в соответствии с изменением научной картины мира в науке за последние 200 лет. То есть, попытаемся следовать действительно научному знанию, а не его идеологическим интерпретациям.

Политэкономия и хрематистика. Аристотель сформулировал основные понятия, на которых базируется сегодня видение хозяйства. Одно из них экономика, что означает «ведение дома», домострой, материальное обеспечение экоса (дома) или полиса (города). Эта деятельность не обязательно сопряжена с движением денег, ценами рынка и т.д. Другой способ производства и коммерческой деятельности он назвал хрематистика (рыночная экономика). Это изначально два совершенно разных типа деятельности.

Экономика — это производство и коммерция в целях удовлетворения потребностей (даже если речь шла о порочных потребностях). А хрематистика это такой вид производственной и коммерческой деятельности, который нацелен на накопление богатства вне зависимости от его использования, т.е. накопление, превращенное в высшую цель деятельности. Это считалось и считается в любом традиционном обществе вещью необъяснимой и ненормальной. Хотя в древности доминировала именно экономика, существовала и некоторая аномалия, был тип людей, который действовал ради накопления. А человек с органичным восприятием мира справедливо считал, что на тот свет богатства с собою не возьмешь, зачем же его копить. М.Вебер пишет о протестантской этике:

«Summum bonum [высшее благо] этой этики прежде всего в наживе, во все большей наживе при полном отказе от наслаждения, даруемого деньгами..; эта нажива в такой степени мыслится как самоцель, что становится чем-то трансцендентным и даже просто иррациональным по отношению к «счастью» или «пользе» отдельного человека. Теперь уже не приобретательство служит человеку средством удовлетворения его материальных потребностей, а все существование человека направлено на приобретательство, которое становится целью его жизни. Этот с точки зрения непосредственного восприятия бессмысленный переворот в том, что мы назвали бы «естественным» порядком вещей, в такой же степени является необходимым лейтмотивом капитализма, в какой он чужд людям, не затронутым его веянием».

Отметим очевидную вещь, которая замечательным образом была стерта в общественном сознании с помощью идеологии: рыночная экономия не является чем-то естественным и универсальным. Напротив, естественным (натуральным) всегда считалось именно нерыночное хозяйство, хозяйство ради удовлетворения потребностей — потому-то оно и обозначается понятием натуральное хозяйство. Странно, что этого отражения сущности в языке как будто не замечают.

Рыночная экономика — недавняя социальная конструкция, возникшая как глубокая мутация в очень специфической культуре. Рынок представлен идеологами просто как механизм информационной обратной связи, стихийно регулирующий производство в соответствии с общественной потребностью через поток товаров. То есть, как механизм контроля, альтернативный плану. Но дихотомия «рынок-план» несущественна по сравнению с фундаментальным смыслом понятия рынок как общей метафоры всей западной цивилизации.

Как возникло само понятие рыночная экономика? Ведь рынок продуктов возник вместе с первым разделением труда и существует сегодня в некапиталистических и даже примитивных обществах. Рыночная экономика возникла, когда в товар превратились вещи, которые для традиционного мышления никак не могли быть товаром: деньги, земля и человек (рабочая сила). Это — глубокий переворот в типе рациональности, в метафизике и даже религии, а отнюдь не только экономике. Сегодня мы свидетели четвертого важнейшего шага в этом направлении — в товар превращаются формы жизни, генетический материал, прежде всего культурных растений1.

Когда Рикардо и Адам Смит, уже освоившие достижения научной революции и пережившие протестантскую Реформацию, заложили основы политэкономии, она с самого начала создавалась и развивалась ими как наука о хрематистике, наука именно о той экономике, которая нацелена на производство богатства (в западных языках политэкономия и хрематистика даже являются синонимами). Уже здесь источник подлога, поскольку политэкономия в принципе не изучает и не претендует на изучение экономии, то есть того типа производства, того типа экономической деятельности, который существовал в СССР. Термин «политэкономия социализма» строго говоря, смысла не имеет. Видный современный экономист и историк экономики И.Кристол утверждает: «Экономическая теория занята изучением поведения людей на рынке. Не существует некапиталистической экономической теории».

Какие же модели и метафоры почерпнула из науки политэкономия, формулирующая фундаментальные экономические модели?

Антропологическая модель и собственность

Первый камень в основание того индивидуализма собственника, на котором зиждется современное общество, заложила Реформация. Второй «корень» политэкономии — почти слившаяся во времени с Реформацией научная революция XVI-XVII вв. Из этих корней выросла новая антpопологическая модель, котоpая включает в себя несколько мифов и котоpая изменялась по меpе появления более свежего и убедительного матеpиала для мифотвоpчества. Вначале, в эпоху тpиумфа ньютоновской картины миpа, эта модель базиpовалась на метафоpе механического (даже не химического) атома, подчиняющегося законам Ньютона. Концепция индивида, pазвитая целым поколением философов и философствующих ученых, получила как бы естественнонаучное обоснование.

Современное общество основано на концепции человека-атома (ин-дивид на латыни означает «неделимый», то есть по-гречески а-том). Каждый человек является неделимой целостной частицей человечества, то есть, разрываются все человеческие связи, в которые раньше он был включен. Происходит атомизация общества, его разделение на пыль свободных индивидуумов. Заметим, что в традиционном обществе смысл понятия индивид широкой публике даже неизвестен. Здесь человек в принципе не может быть атомом — он «делим». Так, в России человек представляет собой соборную личность, средоточие множества человеческих связей. Он «разделен» в других и вбирает их в себя. Здесь отсутствует сам дуализм индивид-общество. Здесь человек всегда включен в солидарные структуры (патриархальной семьи, деревенской и церковной общины, трудового коллектива, пусть даже шайки воров)2.

Из понятия человека-атома вытекало новое представление о частной собственности как естественном праве. Именно исходное ощущение неделимости индивида, его пpевpащения в обособленный, автономный миp поpодило глубинное чувство собственности, пpиложенное пpежде всего к собственному телу. Пpоизошло отчуждение тела от личности и его превpащение в собственность. До этого понятие «Я» включало в себя и дух, и тело как неразрывное целое. Теперь стали говорить «мое тело» — это словосочетание появилось в языке недавно, лишь с возникновением рыночной экономики. Заметим, что в миpоощущении pусских, котоpые не пеpежили такого пеpевоpота, этой пpоблемы как будто и не стояло — а на Западе это один из постоянно обсуждаемых вопpосов. Пpичем, будучи вопpосом фундаментальным, он встает во всех плоскостях общественной жизни, вплоть до политики. Если мое тело — это моя священная частная собственность, то никого не касается, как я им pаспоpяжаюсь (показательны дискуссии о проституции, гомосексуализме, эвтаназии).

Превращение тела в собственность обосновало возможность свободного контракта и эквивалентного обмена на рынке труда путем превращения рабочей силы в особый товар. Каждый свободный индивид имеет эту частную собственность — собственное тело, и в этом смысле все индивиды равны. И поскольку теперь он собственник этого тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), постольку теперь он может уступать его по контракту другому как рабочую силу. Так возник миф о человеке экономическом — homo economicus, котоpый создал pыночную экономику. Американский антpополог Салинс пишет об этой совеpшенно необычной свободе «пpодавать себя»:

«Полностью pыночная система — очень необычный тип общества, как и очень специфический пеpиод истоpии. Он отмечен тем, что Макфеpсон называет «собственническим индивидуализмом». Собственнический индивидуализм включает в себя стpанную идею — котоpая есть плата за освобождение от феодальных отношений — что люди имеют в собственности свое тело, котоpое имеют пpаво и вынуждены использовать, пpодавая его тем, кто контpолиpует капитал… В этой ситуации каждый человек выступает по отношению к дpугому человеку как собственник. Фактически, все общество фоpмиpуется чеpез акты обмена, посpедством котоpых каждый ищет максимально возможную выгоду за счет пpиобpетения собственности дpугого за наименьшую цену».

Превращение человека в атом, обладающий правами и свободами, меняло и идею государства, которое раньше было построено иерархически и обосновывалось, приобретало авторитет через божественное откровение. Государство было патерналистским и не классовым, а сословным. Лютер легитимировал возникновение классового государства, в котором представителем Бога становится не монарх, а класс богатых. Богатые становились носителями власти, направленной против бедных. Адам Смит так и опpеделил главную pоль госудаpства в гpажданском обществе — охpана частной собственности:

«Пpиобpетение кpупной и обшиpной собственности возможно лишь при установлении гpажданского пpавительства. В той меpе, в какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится, в действительности, защитой богатых пpотив бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, пpотив тех, кто никакой собственности не имеет».

Именно капитализм (с его необходимыми компонентами — гражданским обществом, фабричным производством и рыночной экономикой) породил тот тип государства, который английский ученый и философ XVII века Гоббс охарактеризовал как Левиафана. Только такой наделенный мощью, бесстрастием и авторитетом страж мог ввести в законные рамки конкуренцию — эту войну всех против всех. А.Тойнби подчеркивает: «В западном миpе… в конце концов последовало появление тоталитаpного типа госудаpства, сочетающего в себе западный гений оpганизации и механизации с дьявольской способностью поpабощения душ, котоpой могли позавидовать тиpаны всех вpемен и наpодов… Возpождение поклонения Левиафану стало pелигией, и каждый житель Запада внес в этот пpоцесс свою лепту».

Модель Адама Смита и механика Ньютона. Помимо концепции человека-атома, каркасом главной модели в политэкономии Адама Смита была ньютоновская картина мироздания. Адам Смит пpосто пеpевел ньютоновскую модель миpа как машины в сферу производственной и распределительной деятельности. Это было органично воспринято культурой Запада, основанием которой был механицизм. Как машину pассматpивали тогда все, вплоть до человека. Ньютоновская механика была перенесена со всеми ее постулатами и допущениями, только вместо движения масс было движение товаpов, денег, pабочей силы. Абстракция человека экономического была совершенно аналогична абстракции материальной точки в механике.

Экономика была пpедставлена машиной, действующей по естественным, объективным законам (само введение понятия объективного закона было новым явлением, раньше доминировало понятие о гаpмонии миpа). Утверждалось, что отношения в экономике пpосты и могут быть выpажены на языке математики и что вообще эта машина пpоста и легко познается. Адам Смит пеpенес из ньютоновской механистической модели пpинцип pавновесия и стабильности, который стал основной догмой экономической теории. Метафора мира как равновесной машины (часы), приложенная к экономике, не была ни научным, ни логическим выводом. Это была метафизическая установка религиозного происхождения (см. о деизме Адама Смита). Равновесие в экономике не было законом, открытым в политэкономии, напротив — все поиски экономических законов были основаны на вере в это равновесие.

Адам Смит, вслед за Ньютоном, должен был даже ввести в модель некотоpую потустоpоннюю силу, котоpая бы пpиводила ее в pавновесие (поскольку сама по себе pыночная экономика pавновесие явно не соблюдала). Это — «невидимая pука pынка», аналог Бога-часовщика. Само выражение «невидимая рука» использовалось в механике ньютонианцами с начала XVIII в. для объяснения движения под воздействием гравитации. Политэкономия, собственно говоpя, претендовала быть наукой о пpиведении в pавновесие всех тpех подсистем, взаимодействующих с ядром мирового хозяйства — гражданским обществом Локка (или «первым миром» — так, чтобы эта система функциониpовала как pавновесная.

На деле же вся политэкономия, начиная с Адама Смита, тщательно обходит очевидные источники неpавновесности и механизмы гашения флуктуаций, возвpащения системы в состояние pавновесия. Гомеостаз, равновесие поддерживается только в ядре системы, способном вобрать лишь небольшую часть человечества («золотой миллиард»). Влияние механистического мировоззрения и вера в равновесие ощущалось даже в период имериализма, когда мировая хозяйственная система совершенно очевидно пришла в неравновесное состояние. Кейнс отметил, что неоклассический синтез Маршалла помещает экономические явления внутрь «коперниканской системы, в которой все элементы экономического универсума находятся в равновесии благодаря взаимодействию и противовесам».

Мы не можем рассматривать весь спектр механических и биологических метафор, привлеченных при выработке экономических моделей (например, аналогии между деньгами и движением финансов с кровью и кровообращением в модели Гарвея). Заметим лишь, что использование метафор не может быть методологически нейтральным.

Из науки в политэкономию были перенесены методологические подходы в рамках которых и строились модели экономических теорий. Это видно и в антропологии (методологический индивидуализм), и

Предмет и методы политической экономии

История формирования предмета политической экономии

Начиная рассмотрение вопроса о предмете науки политической экономии необходимо обратить внимание на то, что предшественником данной науки в историческом контексте выступал меркантилизм:

Определение 1

Меркантилизм – система экономических взглядов, формировавшихся в трудах экономистов и философов в XV-XVII вв., обосновывающих необходимость активного вмешательства государства в сферу хозяйствования и экономические процессы.

При таком понимании специфики экономики и роли государства в ней, предмет исследования меркантилизма сводился к исследованию сферы обращения.

В дальнейшем, по мере развития политической экономии, в качестве самостоятельной филофско-экономической области знания основной акцент в определении предмета научного исследования смещается в сферу производства. В период расцвета классической политэкономии, связанный с именами А. Смита, Д. Рикардо и других исследователей понимание предмета политической экономии несколько видоизменяется.

Готовые работы на аналогичную тему

Предмет политэкономии с точки зрения А. Смита составляло богатство, признаваемое в качестве предмета науки и Д. Рикардо. Впоследствии критикуя такое понимание предмета политэкономии Симод де Сисмонди (а впоследствии П. Прудон) утверждали, что не само богатство или его предметы (вещи) выступают в качестве предмета политической экономии, а их распределение и перераспределение. Поскольку при таком понимании предмета политической экономии рассматриваемой науке придается особое предназначение, связанное с необходимость обеспечения научно-обоснованной справедливости соответствующего процесса.

Большое внимание на изучение и формирование предмета политической экономии оказал Карл Маркс. Критикуя приведенную выше позицию Симона де Сисмонди, называя ее мелкобуржуазной и популистской, Маркс, в поисках фундаментальной первоосновы экономических процессов пошел по пути философско-абстрактного осмысления их сущности. В результате, не отвлекаясь на частности, составляющие предмет специальных отраслевых наук, Маркс признавал предметом политической экономии производственные отношения:

Определение 2

Производственные отношения (по К. Марксу) – совокупность отношений по поводу производства, обмена, распределения и потребления материальных благ.

Предмет политической экономии

Политическая наука, будучи самостоятельной наукой, выступает лишь одной из их множества, целью которых выступает формулирование экономических теорий. На всем протяжении исторического развития возникали, оформлялись и сосуществовали различные, качественно отличающиеся друг от друга совокупности частных теорий, которые, в конечном итоге, развивались на базе одного и того же предмета научного интереса рассматриваемой сферы научного знания.

Как применительно к любой самостоятельной науке, для характеристики политической экономии необходимо рассмотрение ее объекта, предмета и научных методов. Говоря об объекте политэкономии, необходимо обратить внимание на то, что в качестве такового выступает обществе в целом, а также возникающие внутри него социальные связи. При этом, становится очевидным, что соответствующий объект исследования характерен для большинства социальных наук (психология, социология, политология и др.).

В этой связи, подчеркнуть уникальность рассматриваемой науки призван предмет политической экономии, который в наиболее общем, непротиворечивом виде принято определять следующим образом:

Определение 3

Предмет политической экономии – совокупность социально-экономических явлений, складывающихся в определенных областях хозяйствования, которые в различные периоды исторического развития находились в области научного интереса политической экономии.

Иными словами, рассматриваемая категория – предмет политической экономии — отличается известной степенью динамизма, но, в любом случае, охватывает производственные отношения, которые опираются на современные отношения собственности, на средства производства, во взаимосвязи с текущими производительными силами общества.

Методы политической экономии

Определение 4

Метод любой науки – это совокупность приемов и способов, используемых в процессе исследования его предмета. В соответствии с общепризнанной классификацией методов, политэкономия задействует ряд общетеоретических методов, а также характеризуется наличием особых методов, присущих только рассматриваемой науке.

В числе общих с большинством других экономических наук методов политэкономии следует выделять:

1. Анализ и синтез, то есть расчленение сложного объекта на составляющие элемента и наоборот. Причем данные методы необходимо рассматривать в тесной взаимосвязи между собой, поскольку синтез дополняет анализ и находится с ним в неразрывном диалектическом единстве;
2. Абстракция – следующая после анализа, процедура отделения существенных составляющих изучаемого явления от несущественных, производимая по определенному критерию;
3. Индукция и дедукция – типы умозаключений, обеспечивающих переход от единичных фактов к множественным, от частного к общему (индукция) и наоборот (дедукция).

Вся перечисленная совокупность методов, в научной сфере именуется также системным подходом, позволяющим рассматривать отдельное явление или процесс в качестве системы, состоящей из определенного количества взаимосвязанных и взаимодействующих между собой явлений.

В числе специфических для политической экономии методов, нехарактерных или имеющих второстепенное значение в рамках других экономических теорий, следует называть исторический и социологический метод, выделение которых происходит постольку, поскольку человек входит в предмет политической экономии и как субъект экономических отношений, и как деятельный участник, и как результат экономических процессов, эта наука обязана рассматривать явления в историческом плане, проецируя их на социологический результат.

Политическая экономия — наука о цивилизации

Скоро в Санкт-Петербурге пройдет Международный политэкономический конгресс. Чем и как занимаются политэкономы? Почему у них разные взгляды? Прав ли был И. В. Сталин, когда утверждал, что политэкономия всегда носит классовый характер? Зачем либеральная оппозиция проводит либертарианские чтения по изучению Адама Смита?

Как связана политэкономия с реальной политикой и обычной жизнью? На эти и многие другие вопросы «Правде.Ру» ответила ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, координатор Конгресса работников образования, науки и культуры Наталья Яковлева.

Читайте начало интервью: Как использовать политэкономию в личных целях?

— Наталья Геннадьевна, все-таки может ли политическая экономия быть объективной, нейтральной? Или все-таки был прав Иосиф Виссарионович, который сказал, что политэкономия всегда носит классовый характер?

— Как политэкономия может быть нейтральной, если она реально показывает те противоречия, в том числе и классовые, которые есть в обществе?! Как же она при этом может быть нейтральной?… Если это истинная, честная наука, она ни в коем случае не может быть нейтральной.

— Но тогда получается, что все политэкономы — и либертарианцы, и марксисты, хоть наши, хоть мировые, — предвзяты? Все они выступают только со своих позиций. И кто-то из них обязательно лжет?…

— «Лжет или не лжет» — здесь не совсем применимо. Они интегрированы, но политическая экономия — это целая глыба, включающая в себя всю нашу действительность со всем ее разнообразием. У нее есть несколько направлений, ответвлений. Если мы говорим о веточке классической марксистской политической экономии, то это изучение классового общества, по-другому быть не может.

— А Адам Смит, а Рикардо?…

— Адам Смит — это фундамент и марксистской политической экономии, и неоклассической теории. Если мы говорим о классовом обществе, этим больше занимается марксистская политическая экономия, но эта веточка, как и другие, пошла от Адама Смита.

— Вообще в мире политэкономии кто преобладает — марксистские политэкономы или уже немарксистские?

— К сожалению, сейчас немарксистские. Если говорить о западной политической экономии, то вообще этому нужно отдельную беседу посвятить, потому что одно это — тоже целое пространство. Там тоже не все так гладко, хотя там политэкономию никто специально не хоронил, но все равно глобальные процессы влияют на процесс развития наук.

Поэтому там тоже есть раскол и различные веточки. Например, Political Economics — это уже не совсем политическая экономия, а уже нечто другое, что изучает политические процессы, хотя политэкономия и пошла оттуда и с экономическим уклоном. Но теперь это уже, скорее, такая мозаика разнообразная, разноцветная.

Но самое главное для меня и для нашего сообщества политэкономов в России сейчас — держать этот огонек, раздувать его. Чтобы наша молодежь интересовалась этой наукой, этой методологией. Потому что политэкономия вскрывает настоящие и очень важные проблемы общества. В различных форумах сейчас участвуют представители всех направлений. И это очень хорошо и ценно.

— Вы одновременно играете очень важную роль (это очень редко встречается) в академической среде и в мире реальной политики. Это очень тяжело, приходится делать огромный объем работы. Вы сейчас организовываете в Санкт-Петербурге Российский социальный форум и одновременно экономический форум…

— Международный политэкономический конгресс пройдет в мае.

— Каждое из этих мероприятий сопровождается большим количеством сопутствующих мероприятий, так?

— Да, их очень много. Скажем, левые политэкономы во время Санкт-Петербургского политэкономического форума будут проводить свои мероприятия в Доме Плеханова. В библиотеке очень много всего будет проходить. Огромный объем работы будет и у них, и у всех остальных.

— А как реально политэкономия связана с реальной политикой?

— В самую точку попали. Дело в том, что быть политэкономом и не быть в гуще событий нельзя. Сидеть за столом и писать статьи, читать, даже выходить на студенческую аудиторию — это еще не значит быть политэкономом. Если человек считает себя политэкономом, он должен заниматься общественной жизнью, знать общественные проблемы.

Он должен быть в это погружен. Если этого нет, то со временем этот человек отдаляется от реальных противоречий общественной жизни. Политэкономия — это живая наука, и ее нельзя превращать в какой-то талмуд, который будет лежать на столе и ты им будешь любоваться. Этим надо жить.

Этим политэкономия близка и к политике, и к обществу, и к самой обычной жизни. Да, это тяжело, да, порой ты постоянно, особенно сейчас, в гонке за эффективностью, когда тебе надо как научному сотруднику показывать статьи и т. д., а с другой стороны — тебе надо заниматься общественной организационной работой. Вы сами знаете, сколько это сил и времени забирает. А по-другому нельзя, по-другому просто нельзя. Политэкономия — это живая наука.

Беседовал Саид Гафуров

К публикации подготовил Юрий Кондратьев

ЭКОНОМИЯ — Студопедия

Развитие предмета экономической теории.

Методы экономической науки.

Предмет и функции экономической науки.

Структура экономической науки.

Развитие предмета экономической теории.

Лекция №1. Предмет и метод экономической теории

В развитии предмета экономической теории можно выделить три этапа: экономия, политическая экономия, экономике.

Экономическая теория первоначально возникла в античном обществе как экономия — наука о домоводстве, домашнем хозяй­стве. Ее целью было воспитание достойных граждан. Термин «эко­номия» впервые предложен Ксенофонтом. Встречается он и у Арис­тотеля(384—322 гг. до н. э.) в рамках учения о справедливости (Аристотель. «Политика». Кн. 1, 1256b—1258b). Аристотель разли­чал два вида хозяйственной деятельности: экономию — хозяйство ради самообеспечения и хрематистику — хозяйство с целью обога­щения (основу которой составляет не производство, как при экономии, а обращение). Он считал справедливой экономию, основанную на нату­ральном хозяйстве, поскольку именно она составляла основу анти­чного общества. К экономии Аристотель, правда, относил и розничную торговлю, поскольку в ней, по его мнению, решающую роль играло удовлетворение потребностей. Аристотель критически от­носился к хрематистике, считая, что искусство делать деньги, функ­ционирование торгового и ростовщического капитала имеют источ­ником богатства обращение, поэтому хрематистика, с точки зрения Аристотеля, противоестественна.

1.1.2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ – фундаментальная экономическая наука, изучающая методологические и теоретические проблемы производства, распределения, обмена и потребления экономических благ.

В рамках политической экономии существуют различные школы экономической мысли:

* МЕРКАНТИЛИСТЫ (Т.Мэн, Ж.Б.Кольбер, А. де Монкретьен) Развитие мировой тор­говли способствовало повышению роли купечества. Выразителем его интересов стала первая школа, возникшая в политической эко­номии, — меркантилизм (XVI—XVIII вв.). В 1615 г. Антуан де Монкретьен публикует «Трактат политической экономии», давший название будущей науке.

Целью исследований меркантилистов (А. Серра, Т. Мен, С. Фортрей) были поиски источников буржуазного богатства, объектом наблюдений стала капиталистическая торговля, а предметом при­стального внимания — движение денег и товаров между отдельны­ми странами. Меркантилисты пытались активно воздействовать на экономическую жизнь с помощью абсолютистского государства. Торговая буржуазия стре­милась выдать свою точку зрения за национальный общегосудар­ственный интерес. Протекционистская политика стала выражени­ем временного союза дворянства и торговой буржуазии.

В своем развитии меркантилизм прошел два этапа. Ранние меркантилисты, сторонники денежного баланса, выступали против вывоза золота и серебра из страны. Поздние меркантилисты, сто­ронники системы торгового баланса, допускали вывоз драгоценных металлов, если в целом в торговле достигается положительное сальдо. Они выступали за промышленную переработку сырья и использование выгод транзитной торговли. Их взгляды уже отражают инте­ресы не только купеческого, но и промышленного капитала. Однако они не замечали всей глубины противоречивого развития капитализма и судили об этом процессе главным образом по внешнему его проявлению в сфере обращения. К тому же и это проявление они понимали односторонне. Литература меркантилиз­ма носила главным образом эмпирический, практический характер.

Меркантилисты рассматривали политическую экономию как науку о видах деятельности, связанных с обменом и торговлей между людьми.

* КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ – философия рыночного хозяйства.

Формирование классической политической экономии было подготовлено развитием капитализма. Ее первыми представителями были Уильям Петти(1623—1687) в Англии и Пьер Буагильбер(1646—1714) во Франции. В отличие от меркантилистов классики поли­тической экономии (Ф. Кенэ, А. Смит, Д. Рикардо и др.) искали источник капиталистического богатства в сфере производства. Од­нако в центре внимания даже лучших представителей классичес­кой политической экономии был не сам общественный процесс про­изводства, а в основном лишь внешний его результат — капиталис­тическое богатство. А. Смит уделял наибольшее внимание услови­ям его производства и накопления, Д. Рикардо — распределения, С. де Сисмонди —потребления. По мере того как борьба с фео­дальной идеологией уходила на задний план, философия хозяйства вытеснялась практическими рекомендациями. Если А. Смит коле­бался между эзотерическим и экзотерическим подходами, между теорией стоимости и теорией цены, то у учеников (Р. Торренс, Дж. Милль, Д. Р. Мак-Куллох) и противников (Т. Р. Мальтус, С. Бей­ли, Н. У. Сениор) Д. Рикардо теория цены вытесняет теорию стои­мости, теория факторов производства — трудовую теорию, анализ конкретных ситуаций — теоретические абстракции.

Экономические кризисы перепроизводства, обострение клас­совой борьбы между пролетариатом и буржуазией все настойчивее ставили вопрос о внутренних противоречиях капитализма. Феодаль­ный, мелкобуржуазный, «истинный», консервативный и критичес­ки-утопический варианты социализма предлагают свои рецепты ре­шения конфликта между неудовлетворенной и ищущей личностью, отчужденной от общества, и буржуазной социальной средой. Не­удивительно поэтому, что для большинства таких теорий харак­терны элементы романтизма и утопизма (С. де Сисмонди, П. Ж. Прудон и др.).

Представители классической политэкономии определяли политэкономию как науку о богатстве общества (богатстве народов).

*МАРКСИСТСКАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ

Попытка рассмотреть капиталистическое богатство с позиции пролетариата была впервые предпринята социалистами-рикардианцами (Т. Годскин, У. Томпсон и др.) и более последовательно — К. Марксом и Ф. Энгельсом (учение о двойственном характере труда, теория при­бавочной стоимости).

Карл Маркс(1818—1883) и Фридрих Энгельс(1820—1895) пер­воначально разделяли идеи революционного романтизма. Движе­ние от романтического дуализма к историческому монизму нача­лось у Маркса с критики государства и права. Лишь постепенно К. Маркс и Ф. Энгельс переходят от критики буржуазной и мелко буржуазной идеологии к критике «гражданского общества», порож­давшего эту идеологию.

Успеху исследований К. Маркса в немаловажной степени спо­собствовала совершенная им революция в методе исследования. Используя достижения немецкой классической философии, К. Маркс впервые успешно применил метод материалистической диалекти­ки к анализу социально-экономических явлений. Это позволило ему не только дать критику предшествовавшей политической эконо­мии, но и поставить перед собой задачу рассмотреть систему кате­горий и законов капиталистического способа производства с пози­ций рабочего класса.

К. Маркс и Ф. Энгельс не ограничивались исследованием ка­питализма. На протяжении всей жизни они изучали докапиталис­тические способы производства, высказали ряд интересных мыс­лей о будущей коммунистической формации и тем самым заложи­ли основы политической экономии в широком смысле слова. Поли­тическая экономия стала рассматриваться как наука, изучающая производственные отношения последовательно сменяющих друг друга общественных формаций.

Важную роль в дальнейшем развитии ортодоксальной марк­систской политической экономии сыграли исследования Владимира Ильича Ленина(1870—1924). Центральное место в работах В. И. Ле­нина 90-х гг. занимает теория товарного производства. Это связано с анализом теоретических концепций экономистов — либеральных народников по вопросу о роли рынка в развитии капитализма. Ле­нинский анализ имел большое значение для исследования станов­ления рыночной экономики на периферии капиталистического мира. В. И. Ленин показал, что политическая экономия изучает не только наиболее развитые страны, но и переходные отношения от одного способа к другому и даже различные варианты (модели) такого перехода.

Обобщая обширную экономическую литературу и опираясь прежде всего на работы Дж. А. Гобсона, Р. Гильфердинга и Н. И. Бу­харина, В. И. Ленин охарактеризовал основные признаки монопо­листического капитализма, выявил тенденции его перерастания в государственно-монополистический капитализм. Ленинская теория империализма хотя и преувеличивала степень кризиса капиталис­тической экономики, однако помогла более глубоко осмыслить все­мирное хозяйство как предмет экономической теории, дала ключ к исследованию различных аспектов интернационализации хозяйст­венной жизни как органических составных частей, как взаимосвя­занных сторон единого целого.

Ленинские работы были направлены и на конкретизацию пред­ставлений К. Маркса и Ф. Энгельса о коммунистической формации, однако попытка реализовать эти идеи в крестьянской России не увен­чалась успехом и привела к искажению первоначального марксизма.

Освоение марксизма в СССР в 20-е гг. вылилось в серию дис­куссий по узловым проблемам экономической теории (о предмете политэкономии, об азиатском способе производства, о двойствен­ном характере труда, о законе — регуляторе социалистической эко­номики и т. д.). По мере становления и укрепления культа личности «большие дискуссии» прекращаются. Им на смену приходит слепое подчинение авторитету. Происходит искусственное сужение источ­ников марксизма вследствие отрыва от лучших достижений запад­ной экономической мысли и репрессий против отечественных «не­марксистов». Самоизоляция сталинизированного марксизма прикры­валась тезисом о нарастающей вульгаризации немарксистской по­литической экономии. Неудивительно, что в этих условиях на пер­вый план выдвигались идеологические аспекты политэкономии в ущерб всем остальным. По мере углубления экономических проти­воречий происходило «закрытие» остроактуальных тем и сужение их эмпирической, статистической базы, что вело в конечном итоге к вырождению практической функции политической экономии и упад­ку ее научного авторитета.

Представители данной школы рассматривают политэкономию как науку о производственных отношениях – отношениях между людьми, складывающихся в процессе производства, распределения, обмена и потребления жизненных благ на разных этапах развития человеческого общества.

*МАРЖИНАЛИЗМ

Теория Смита—Рикардо исходила из того, что уровень цен уста­навливается с учетом колебаний спроса. Но что лежит в основе спро­са? Необходимо уяснить, как формируется спрос, от чего зависит по­ведение покупателей, чем руководствуются они при выборе альтернативных решений.

Эту проблему выдвинули в центр анализа и попытались найти ре­шение экономисты, положившие начало теории предельной полезнос­ти, теории предельных величин. Другое наименование этой тео­рии — маржинализм (от англ. marginal — предельный). Маржинализм исходит из того, что в принятии экономических решений ключевое значение приобретает предельная полезность (предельная единица, предельная производительность, предельный доход и т.д.),

Экономические процессы анализируются с учетом индивидуаль­ных предпочтений участников. На этой основе строится система цен­ностей и обосновывается существо основных категорий. Маржина-лизм широко использует математический аппарат и соответствующие методы анализа.

Основоположник австрийской школы Карл Менгер (1840—1921) выдвинул теорию, согласно которой ценность благ обусловливается их полезностью для потребителя, а не издержками производства или затратами труда (как считали классики).

Фридрих Визер (1851 — 1926) разработал теорию вменения, соглас­но которой ценность средств производства определяется вмененной им ценностью потребительских благ. Евгений Бем-Баверк (1851— 1914) обосновал позитивную теорию капитала и теорию процента, основанную на учете фактора времени.

Теория предельных величин, послужила одним из исходных пунк­тов для последующей разработки положений и категорий, вошедших в арсенал экономической науки. Она способствовала созданию тео­рии потребительского поведения; явилась одним из отправных поло­жений современной теории цен, анализа взаимной связи спроса и предложения, оценки эффективности, оптимизации производствен­ных факторов.

Представители данной экономической школы рассматривали политэкономию как экономическую науку о деятельности людей по удовлетворению своих потребностей путем использования ограниченных производственных ресурсов.

*НОВАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Представители данной экономической школы рассматривают политэкономию как науку о повседневной деловой жизни и деятельности людей в разные эпохи и в разных странах.

1.1.3. ЭКОНОМИКС – наука об использовании людьми редких или ограниченных производственных ресурсов(земля, труд, капитал, предпринимательские способности, информация) для производства товаров и услуг, их распределения и обмена между членами общества в целях потребления.

К ведущим направлениям «экономикс» относятся:

* МОНЕТАРИЗМ – неоклассическая экономическая теория, приписывающая денежной системе определяющую роль в процессе изменения экономической конъюнктуры.

Во второй половине XIX в. складываются предпосылки для смены общей парадигмы экономической науки. Капитализм прочно утверждается в развитых странах. Разработка общих принципов политической эко­номии заменяется исследованием различных проблем экономичес­кой практики, качественный анализ вытесняется количественным. Экономисты все чаще стремятся оптимизировать ограниченные ре­сурсы, широко применяя для этого теорию предельных величин, диф­ференциальное и интегральное исчисление. Математические фор­мулы и графики, иллюстрирующие различные рыночные ситуации, становятся органичными элементами экономических сочинений. Но­вые веяния находят отражение и в изменении названия самой нау­ки. Понятие «политическая экономия» (political economy) вытесняет­ся понятием «экономике» (economics)¹. Под экономике понимается ана­литическая наука об использовании людьми ограниченных ресурсов (таких, как земля, труд, капитал, предпринимательские способнос­ти) для производства различных товаров и услуг, их распределения и обмена между членами общества в целях потребления.

Рождение нового термина связано с именем одного из осново­положников неоклассического направления — английского эконо­миста Альфреда Маршалла (1842—1924). В 1890 г. выходят его «Принципы экономики», главным предметом анализа которых яв­ляется уже не теория стоимости, а теория цены. Механизм ценообразования рассматривается как соотношение спроса и предложе­ния. В основу теории спроса А. Маршалл положил маржинализм — учение о предельной полезности, разработанное в произведениях У. Джевонса, К. Менгера, Э. Бем-Баверка, Ф. Визера, Л. Вальраса и др.; в основу теории предложения — концепцию факторов произ­водства, дополненную позднее теорией предельной производитель­ности Дж. Б. Кларка. Если классики политической экономии стре­мились к выявлению прежде всего объективных закономерностей, то А. Маршалл исходил из субъективных оценок хозяйствующих субъектов («свобода выбора»).

Теория маржиналистов и Маршалла отличалась статичностью построения, преодолеть которую пытался первоначально лишь Йозеф Шумпетер(1883—1950). Уже в начале века он предпринял опыт динамического моделирования развития капитализма, стре­мясь показать влияние инновационного процесса на изменение та­ких важных показателей, как предпринимательская прибыль, ка­питал и процент («Теория экономического развития», 1911). Про­должением этой работы стала монография «Экономические циклы» (1939), посвященная теоретическому, историческому и статистичес­кому анализу процесса циклического развития капитализма. В этой работе И. Шумпетер показывает взаимосвязь между тремя видами колебаний: короткими — «циклами Китчина» (2 года 4 месяца), сред­ними — «циклами Жуглара» (10 лет) и длинными — «циклами Кон­дратьева» (55 лет).

* КЕЙНСИАНСТВО – экономическое течение современного либерализма, обосновывающее необходимость государственного стимулирования эффективного спроса.

Теория Маршалла фактически абстрагировалась от деятельности монополий. После кризисов 20— 30-х гг. и особенно Великой депрессии 1929—1933 гг. не замечать влияния монополий на ценообразование было уже нельзя. В 1933 г. выходят «Теория монополистической конкуренции» Э. Чемберлина и «Экономика несовершенной конкуренции» Дж. Робинсон, в кото­рых исследуется механизм монополистического ценообразования.

Однако подлинную революцию в экономической теории произ­вела опубликованная в 1936 г. «Общая теория занятости, процента и денег» Джона Мейнарда Кейнса(1883—1946). С его именем свя­зано рождение нового направления западной экономической мыс­ли — кейнсианства,поставившего в центр внимания проблемы макроанализа. Такой подход не только способствовал более глубо­кому отражению объективной реальности в экономической теории, но и в значительной мере поставил нормативный аспект в зависи­мость от позитивного. Кейнс отказывается от некоторых основных постулатов неоклассического учения, в частности от рассмотрения рынка как идеального саморегулирующегося механизма. Рынок, с точки зрения Кейнса, не может обеспечить «эффективный спрос», поэтому стимулировать его должно государство посредством кре­дитно-денежной и бюджетной политики. Эта политика должна по­ощрять частные инвестиции и рост потребительских расходов таким образом, чтобы способствовать наиболее быстрому росту наци­онального дохода. Практическая направленность теории Кейнса обес­печила ей широкую популярность в послевоенные годы. Кейнсианские рецепты стали идеологической программой смешанной эконо­мики и теории «государства всеобщего благоденствия».

С начала 50-х гг. неокейнсианцы(Р. Харрод, Е. Домар, Э. Хан­сен и др.) активно разрабатывают проблемы экономической дина­мики и прежде всего темпов и факторов роста, стремятся найти оптимальное соотношение между занятостью и инфляцией. На это же направлена концепция «неоклассического синтеза» П. Э. Саму-эльсона, пытавшегося органически соединить методы рыночного и государственного регулирования. Посткейнсианцы(Дж. Робинсон, П. Сраффа, Н. Калдор и др.) в 60—70-е гг. сделали попытку допол­нить кейнсианство идеями Д. Рикардо. Неорикардианцы выступа­ют за более уравнительное распределение доходов, ограничение рыночной конкуренции, проведение системы мер для эффективной борьбы с инфляцией.

Однако 70-е гг. стали периодом разочарования в кейнсианстве. Предлагаемые рецепты оказались недостаточно эффективными, чтобы остановить одновременное усиление инфляции, падение про­изводства и увеличение безработицы.

Кейнсианская парадигма не сумела полностью вытеснить нео­классическую. Попытка объединить обе парадигмы в форме нео­классического синтеза не увенчалась успехом, так как не отлича­лась цельностью; она отрицала при анализе макроэкономических процессов то, из чего исходила в микроэкономике. Более того, в 70—80-е гг. новые направления неоклассики (монетаризм, новая классическая экономика, неоинституционализм) заметно теснят кейнсианство.

* МОНЕТАРИЗМ – неоклассическая экономическая теория, приписывающая денежной системе определяющую роль в процессе изменения экономической конъюнктуры.

Монетаризм, как и классический либерализм в целом, рассматривает рынок как саморегулирующуюся систему и выступает против чрезмерного вмешательства государства в эко­номику. Особенностью этого направления стало пристальное вни­мание к денежной массе, находящейся в обращении, которую они считают определяющим фактором развития экономики. Главным пунктом критики стали вопросы экономической политики (пробле­мы инфляции, политики занятости и т. д.). Исходные предпосылки этой критики были сформулированы М. Фридменомв его работах «Очерки позитивной экономики» (1953), «Капитализм и свобода» (1962) и позднее в написанной совместно с Роуз Фридмен книге «Свобода выбора» (1979).

Его методологией является неопозитивизм, пытающийся при­мирить рационализм и эмпиризм. В основе теории лежит, по его мнению, возникшая в результате соглашения исследователей аб­страктная гипотеза, из которой выводятся эмпирически проверяе­мые следствия (предсказания). Если они подтверждаются практи­кой, то теория считается истинной, если нет, то она отвергается. Поскольку практические предложения кейнсианцев потерпели фи­аско, то должна быть отвергнута и их теория. Однако подобная участь может постичь и монетаризм, так как и эта теория напря­мую ставится в зависимость от бесконечного числа подтверждений и всегда можно найти противоречащие ей факты. Это тем более нетрудно сделать, так как многие предпосылки монетаристов носят явно нереалистический характер (совершенная конкуренция, гиб­кость цен, полнота экономической информации, зависимость роста национального дохода от темпов роста денежной массы и т. п.). Методологическая уязвимость теории монетаристов вызвала кри­тику как кейнсианцев, так и более последовательных сторонников классического либерализма.

*НОВАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ (теория общественного выбора) – наука, изучающая различные способы и методы, посредством которых люди используют правительственные учреждения в собственных интересах.

(Дж. Бью-кенен, Г. Таллок, М. Олсон, Д. Мюллер, Р. Толлисон, У. Нисканен и др.). Критикуя кейнсианцев, представители этой теории поставили под сомнение эффективность государственного вмешательства в эко­номику. Последовательно используя принципы классического либе­рализма и методы маржинального анализа, они активно вторглись в область, традиционно считавшуюся сферой деятельности полито­логов, юристов и социологов. Это вторжение получило название «эко­номического империализма». Критикуя государственное регулиро­вание, представители теории общественного выбора сделали объек­том анализа не влияние кредитно-денежных и финансовых мер на экономику, а сам процесс принятия правительственных решений.

Основная их предпосылка состоит в том, что люди действуют в политической сфере, преследуя свои личные интересы, и что нет никакой непроходимой грани между бизнесом и политикой. Поэтому ученые этой школы последовательно разоблачают миф о государст­ве, у которого нет никаких иных целей, кроме заботы об общественных интересах. «Рациональные политики», по их мнению, поддержи­вают прежде всего те программы, которые способствуют росту их престижа и повышают шансы победы на очередных выборах. Таким образом, теория общественного выбора попыталась более последова­тельно провести принципы индивидуализма, распространив их не только на всю коммерческую деятельность, но и на государство.

Однако и теория общественного выбора не сумела преодолеть известную абстрактность и оторванность от жизни неоклассичес­кой парадигмы в целом, и прежде всего ее внеисторического ха­рактера, абсолютизации рыночной стадии развития мировой ци­вилизации.

*ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ – экономическая наука об институтах, внутри и посредством которых осуществляется кругооборот экономических благ.

Обострение внутренних противоречий рыночной экономики способствовало зарождению

институционально-социологического направления.Его истоки восходят к идеям исторической школыв Германии (Ф. Лист, К. Книс, Б. Гильденбрандт, В. Рошер, Г. Шмолер, В. Зомбарт, М. Вебер). Но­вая историческая школа критиковала экономистов (марксистов, мар-жиналистов и др.) за чрезмерное увлечение голыми абстракциями, пропагандируя необходимость эмпирических исследований, осно­ванных на богатом историческом материале. Представители исто­рической школы определяли национальную (политическую) эконо­мию как науку о повседневной деловой жизнедеятельности людей, извлечении ими средств существования и их использовании.

Классический институционализм,возникший в Америке в кон­це XIX в., окончательно оформляется как самостоятельное течение в 20—30-е гг. Его основоположником считаютТорстейна Веблена(1857— 1929). Представители этого течения (Дж. Р. Коммонс, У. К. Митчелл, Дж. Гэлбрейт, Г. Мюрдаль и др.) широко используют в своем анали­зе понятие «институты» (от лат. institutum — установление, уч­реждение), под которыми понимают корпорации, профсоюзы, госу­дарство, а также психологические, этические, правовые, техничес­кие и другие социальные явления.

До развертывания НТР это течение не пользовалось на Западе заметным влиянием; взрыв его популярности в 70—80-е гг. был связан с концепциями «постиндустриального», «информационного», «сервисного» общества, теориями конвергенции различных соци­ально-экономических систем.

Институциональный анализ более объективно оценивает объ­ективную реальность. Он исходит из того, что современное общест­во — отнюдь не венец совершенства: люди, как правило, нерацио­нальны, а экономика далека от состояния равновесия. Неокласси­ческая концепция, с их точки зрения, явно идеализирует действи­тельность, выполняя скорее апологетическую, чем познавательную функцию. Реальная действительность гораздо сложнее и уже дав­но не укладывается в маржинальные предпосылки анализа. Объек­том исследования должен быть не «экономический человек», а всесто ронне развитая личность. Понять ее и правильно оценить тенден­ции развития общества можно лишь на путях междисциплинарно­го анализа, который кроме экономики должен включать социаль­ную психологию, социологию, право, политологию и другие гумани­тарные науки.

На базе институционализма в конце 60-х гг. возникла «ради­кальная политэкономия»,представители которой (Г. Шерман, Т. Вайскопф, Э. Хант и др.) в своей критике капитализма исполь­зуют ряд теоретических положений К. Маркса.

На вызов традиционного институционализма представители неоклассического Экономикса (основного течения современной эко­номической науки) ответили развитием неоинституциональных ис­следований. Неоинституционализм(Р. Коуз, А. Алчиян, О. Уильям-сон, X. Демсец, Д. Норт и др.) опирается на традиции австрийской школы применительно к анализу социальных институтов. При этом сами институты рассматриваются с позиции методологического индивидуализма. К этому направлению относятся теория прав соб­ственности, теория общественного выбора и др.

История политической экономии

ВВЕДЕНИЕ

Ричард Т. Эли, доктор права
профессор политической экономии в университете Висконсина

В своей экономической философии д-р Инграм дал нам определенные принципы, которые помогают нам отводить ему его место в истории экономической мысли. Доктор Ингрэм был прежде всего последователем Огюста Конта, но как экономист он больше всего симпатизировал немецкой исторической школе, Рошеру, Найсу, Шмоллеру и другим, связанным с ними в Германии и других странах.Поскольку он не согласен с этими людьми, можно сказать, что это различие обусловлено, прежде всего, только что упомянутым фактом, а именно тем, что прежде всего он был последователем Конта и приверженцем религии человечества, о которой говорили кометские позитивисты. Возможно, главной руководящей нитью в социальной и экономической философии Инграма была идея эволюции, о которой более 75 лет назад Конте заявлял так же ясно, как и с тех пор. Теперь эта идея эволюции означает также идею относительности.Об институтах нужно судить по их правильному назначению времени и места, и людей нельзя понять, если они не связаны с жизнью своей страны и своего возраста. Тогда мы должны судить Инграма как ирландца, родившегося в 1823 году, чья основная работа в экономике сосредоточена примерно в 1880 году, относясь примерно к десятилетию 1875–1885.

Доктор Инграм впервые привлек в значительной степени внимание экономистов всего мира в 1878 году, когда он выступил с речью «Современное положение и перспективы политической экономии».Это было вступительное слово в разделе экономической науки и статистики. Издание: актуальное; Страница: [viii] Британской ассоциации содействия развитию науки на ее встрече в Дублине в 1878 году. В то время д-р Инграм был президентом Ирландского общества статистических и социальных исследований, а также президентом Секции экономической науки и статистики Британской ассоциации. , Д-р Ингрэм открывает свое выступление описанием положения политической экономии в Англии в то время, и никто не может успешно оспорить правильность картины, которую он рисует в отношении основных контуров.Общепризнанно, что политическая экономия была в плохом настроении; на то, что ученые сомневаются в его утверждениях, свидетельствует тот факт, что его право на должность в Британской ассоциации содействия развитию науки было оспорено. Именно этот вызов побудил д-ра Ингрэма проверить обоснованность притязаний политической экономии на место в Ассоциации, которая стремится охватить все истинные науки. Четверть века назад политическая экономия вызывала всеобщее доверие, и многие полагали, что она приближается к окончательности в том, что касается ее ведущих доктрин.Но в 1878 году оно возразило против этого мнение наемных классов и их представителей, а также столкнулось с сомнениями в отношении общего числа ученых.

Доктор Ингрэм ищет объяснения неудовлетворительного положения политической экономии, а также пытается указать средства правовой защиты. Вслед за своим господином Контом он находит объяснение очевидной несостоятельности политической экономии в ее отделении от других социальных наук, и, как он полагает, средство правовой защиты можно найти в трактовке политической экономии как части общей социальной науки. иными словами, социология.Но эта социология, политической экономией которой должна быть только глава, должна была стать эволюционной социологией. Один этап в развитии общества следует за другим этапом, и доктрины, соответствующие каждому этапу, должны быть отражением его жизни. Политическая экономия была слишком абсолютной, ее хозяева в Англии излагали доктрины, которые они или их последователи считали применимыми ко всем временам и местам. Свободная торговля была правильной, протекционизм как Издание: актуальное; Страница: [IX] выступать против свободной торговли было неправильно, согласно общепринятым взглядам; тогда как, согласно взглядам исторической школы, нельзя было сказать, что практика была правильной или неправильной.Истинная политика должна была быть сформулирована со ссылкой на конкретную страну на определенном этапе ее развития. Это дает просто одну иллюстрацию.

Как необходимое следствие общего взгляда Ингрэма на политическую экономию, он считал, что одна из причин ошибки должна заключаться в ее слишком абстрактном и дедуктивном характере. Хотя он не осуждает использование дедукции, он считает, что для понимания экономического мира мы должны, как ранее говорил Ричард Джонс: «Смотри и смотри». Мы должны изучать факты прошлого и настоящего и должны быть в основном индуктивными, а не дедуктивными.

Ингрэм также нашел в политической экономии, как это было представлено, и, как, возможно, необходимое следствие его метода, «определенную сухость и твердость». Отвернувшись от реальных условий, политэкономисты потеряли сочувственный контакт с массами людей и стали рассматриваться как противоречащие их чаяниям.

. Молодым экономистам в 1915 году было трудно понять реальные условия 1878 года, но пока они не понимают этих условий, они не в состоянии оценить великую работу Инграма.Новое движение в экономической мысли в то время еще не началось в Америке, и в Англии доктор Инграм со своим другом и помощником Т. Э. Клиффом Лесли был пионером. Лесли родился на четыре года позже Инграма, также был ирландцем, а также сыном священнослужителя англиканской церкви. Это движение мысли, тесно связанное с исторической школой, как ее называли тогда, не проявилось в Америке до тех пор, пока примерно пять лет спустя, когда несколько молодых американцев, продолживших обучение в Германии, вернулись в свою страну и были начинают проповедовать подобные учения.Такое положение вещей в Америке, как то, что существовало в Англии, встречалось. Когда кто-то сейчас читает высказывания американской периодической прессы в начале восьмидесятых, его снова переносят в странное Издание: актуальное; Страница: [x] Мир. Молодые экономисты, мужчины на двадцать пять-тридцать пять лет моложе Ингрэма, чувствовали, что политическая экономия, как ее понимали ее лидеры, противостоит научному прогрессу и гуманитарному прогрессу. Теперь достаточно ясно видно, что не столько настоящие доктрины великих мастеров, как Рикардо и Адам Смит, которые были врагами, сколько то, что мы можем назвать удобными, хотя и не изящными, терминами смитянизм и рикардианство.Меньшие люди, «эпигоны», сгруппировали о великих лидерах определенные жесткие учения и сделали из их теорий необоснованные выводы. С научной точки зрения худшее зло заключалось в том, что, по меткой фразе Багехота, образовалась корка, которая препятствовала развитию экономики.

Настоящий писатель был одним из этих молодых людей и был студентом в Германии в то время, когда Ингрэм выступил с обращением в 1878 году. Он очень хорошо помнит впечатление, произведенное в Германии, впечатление, не похожее на то, которое было создано позже в Америке, где Однако была большая группа противников, чем в Германии.Было высказано мнение, что это обращение положило начало настоящему прогрессивному движению и означает более теплую и справедливую оценку работы, которая велась в Германии и в других странах. Перевод работы был предложен профессором Дж. Конрадом из Университета Галле, который, вероятно, имел под своим руководством больше американских экономистов, чем любой другой немецкий профессор. Перевод дублинского адреса был опубликован с введением д-ра Х. фон Шееля в 1879 году. В том же году был также опубликован датский перевод в Копенгагене.

Далее следует обратить внимание на адрес, который д-р Инграм доставил на Конгресс профсоюзов в Дублине в сентябре 1880 года. Этот адрес назывался «Работа и работник». В библиографии работ д-ра Инграма, составленной г-ном Т. В. Листером, библиотекарем Национальной библиотеки в Дублине для Библиотечной ассоциации Ирландии, и напечатанной в их журнале, делается следующее краткое заявление по этому адресу:

«Призыв к действительно человеческой концепции труда.«Труд не является независимым субъектом, отделимым от личности работника, и не является таким товаром, как кукуруза или хлопок. Человеческий агент, его человеческие потребности, человеческая природа и чувства должны быть в поле зрения. Доктор Ингрэм развивает несколько выводов из этого положения: рабочий должен иметь (1) адекватную заработную плату, (2) хорошо отрегулированную семейную и семейную жизнь (постулат досуга), (3) образование; и резюмирует так: «Что действительно важно для работающих мужчин, так это не то, что немногие должны подняться из своего класса — это иногда скорее наносит вред классу, лишая его более энергичных членов.Поистине жизненно важный интерес состоит в том, чтобы весь класс поднялся в материальном комфорте и безопасности, и еще больше в интеллектуальных и моральных достижениях ».

Трактат по истории политической экономии появился в девятом издании Encyclopædia Britannica в 1885 году и в 1888 году пересмотрен, был издан в виде книги. Но до того, как он был опубликован в виде книги, статья Encyclopædia Britannica была напечатана отдельно в Америка для использования экономических студентов. Это было сделано по предложению профессора Ф.В. Тауссиг из Гарвардского университета. Книга была переведена на большинство современных европейских языков, а также на японский язык. Доктор Ингрэм тогда оказал широкое влияние. Что бы ни говорили критики, очевидно, что он имел послание для всего мира.

В Соединенных Штатах Инграм был одной из сил, производящих то, что с некоторым преувеличением называлось «новая экономика». Мы, молодые люди, обычно чувствовали, что он в основном работает с нами. Он помог привести в движение силы, кульминацией которых стало создание Американской экономической ассоциации в 1885 году, и это великая Хегира в истории экономической мысли в Соединенных Штатах.Он был достаточно взрослым в течение многих лет, чтобы быть отцом даже для пожилых людей, участвовавших в создании этой Ассоциации, но по духу мы чувствовали, что он был молод с нами. Эта ассоциация привлекла внимание всего мира и привела к Издание: актуальное; Страница: [xii] формирование подобных организаций в других странах. К этому также следует отнести создание Британской экономической ассоциации пять лет спустя.

Американская экономическая ассоциация достойно признала услуги доктораИнгрэм сделал его почетным членом в 1891 году. Тогдашний писатель был тогда секретарем Американской экономической ассоциации, и было особенным удовольствием объявить ему честь, которая была ему присуждена. Нет сомнений в том, что доктор Ингрэм высоко оценил это признание со стороны своих коллег-экономистов по другую сторону Атлантики.

Даже в кратком наброске, подобном этому, следует упомянуть, что Инграм написал множество статей на экономические темы и экономистов для девятого издания Encyclopædia Britannica; особенно важным среди них является тот, который посвящен рабству, который был опубликован в пересмотренной и расширенной форме под названием «История рабства и крепостного права».

Это не подходящее место для биографии доктора Инграма. Намерение автора — просто дать представление об услугах выдающегося автора настоящего трактата; и эти вступительные замечания были необходимы в качестве основы для оценки работы д-ра Инграма в качестве политического экономиста. Инграм расширил сферу политической экономии. Что бы мы ни говорили о правильном размахе политической экономии, факт остается фактом: в Англии, Соединенных Штатах и ​​других странах она значительно расширилась.Линии, которые были определены как граница экономических исследований, показались многим из нас неестественными и остановили нас именно в тех точках, когда наши исследования становились действительно плодотворными. Когда мы изучали трудовой вопрос, жилищную реформу, улучшение экономических условий, нас постоянно упрекали в том, что мы вышли за рамки политической экономии. Издание: актуальное; Страница: [xiii] Теперь мы можем свободно выполнять наши запросы без искусственных ограничений, которые раньше казались нам препятствующими, и для этого мы должны отдать должное докторуИнграм как пионер в расширении сферы нашей науки.

. Нам бы слишком далеко, чтобы исследовать нынешние взгляды экономистов на истинные пределы экономических исследований. Можно сказать, что политическая экономия свободно признается в качестве социальной науки, в то время как с другой стороны следует признать, что современные экономисты не последовали предложению д-ра Инграма о том, что политическая экономия должна стать просто одним из разделов социологии. Тенденция даже прогрессивного мышления в последние годы была направлена ​​на отделение социологии от политической экономии, когда каждая наука находила свое поле, в то время как экономические запросы были расширены социальным духом.Связь экономики с этикой и другими общественными науками признается, но ей отводится отдельная область. Нам напоминают о том, что сказал Адам Смит: «Если веточка слишком сильно согнута в одном направлении, для ее выпрямления необходимо согнуть ее в другой».

Инграм был лидером среди мужчин, которые успешно внедрили гуманизм в политическую экономию. Здесь и сейчас не может быть предпринята попытка распределить кредит среди тех, кто принадлежит к этой группе, но для Англии и Америки ничтожная доля этого не принадлежит доктору.Ingram. Он сделал свою мужскую роль. Мера достигнутого успеха четко изложена в Принципах экономики Маршалла, Bk. Я, глава я, где экономика описывается как исследование богатства и ветвь изучения человека, и где утверждается, что «вопрос о необходимости бедности дает наибольший интерес для экономики».

Инграм был одним из основателей Ирландского общества статистических и социальных исследований. Как таковой он хотел бы поощрять использование статистики для содействия социальным реформам.Ему может быть приписан реальный сервис в расширении Издание: актуальное; Страница: [XIV] интерес к статистическим исследованиям и содействие изучению статистики в Англии и Америке.

Инграм также оказал влияние, которое вдохновляло тех, кто был склонен продолжать исследования в области экономической истории. Экономическая история привлекла внимание многих способных экономистов в Англии и Америке в течение прошлого поколения, и доктор Ингрэм помог создать для них благоприятную социальную среду.

Доктор Ингрэм был человеком обширного образования и достиг признанной позиции во многих различных областях работы. Он был умелым математиком и прекрасным филологом. Он писал о Шекспире и Теннисоне и сам был выдающимся поэтом, в частности некоторыми его сонетами, получая очень высокую оценку со стороны компетентных судей. Он написал различные филологические статьи и в 1866 году был назначен профессором греческого языка в Дублине. Это введение неоправданно затянуло бы перечисление всех различных позиций, которые он занимал, и предоставление списка его работ во многих различных областях его интеллектуальной деятельности.Несколько его соратников после его смерти сказали, что он, наверное, самый образованный человек в мире.

Все это говорит о том, что доктор Ингрэм был ученым старого типа, а не современным специалистом. Его история политической экономии, хотя, возможно, его самая известная и самая важная работа, была одной из многих постановок, а политическая экономия была одной из его многочисленных интеллектуальных интересов. Политическая экономия не была его главным интересом. Его основным интересом была религия. Религия человечества, основанная Огюстом Контом и развитая позитивистами.Это не то место, где можно вступать в какие-либо религиозные дискуссии, но следует сказать, что экономисты, как правило, считают, что интерес д-ра Инграма к религии человечества оказал неблагоприятное влияние на его экономическую деятельность. Вместо того, чтобы принять социологию Огюста Конта как начало самостоятельного развития, он сделал Огюста Конта своей целью. Таким образом, учение Конта в целом оказывало влияние, Издание: актуальное; Страница: [xv] пределы развития доктораЭкономическая философия Инграма. Тогда, вероятно, будет общепринято, что влияние Конта на Инграма не было научно обоснованным.

В конце концов, главным мотивом в жизни Инграма был его энтузиазм по отношению к человечеству. Его страстью было общее благосостояние. В то время как его природный запас был таким, что он, возможно, казался немного холодным для тех, кто встречался с ним, мы знаем, насколько глубоко он был привязан к членам его семьи, и мы также знаем, что его любовь вышла за пределы его семейного круга в его страну. и всем мужчинам.Он был достаточно глубоким философским мыслителем, чтобы понять, что религия является обязательным условием человеческого благосостояния, но он не нашел того, что удовлетворяло его в традиционных религиях, и он охотно принял Религию человечества Конта, потому что, по его мнению, это было то, что его название указано. Он верил в его философию и верил, что в нем есть сила, чтобы двигать людьми. Деятельность Инграма во всех обществах, с которыми он был связан, показывает, что его стремление содействовать благополучию человека было для него главным соображением и что наука с ним не заключала в себе самоцель, а просто рассматривалась как средство содействия благосостоянию людей ,

Обстоятельства жизни д-ра Инграма, а также его собственные качества были такими, чтобы стоять на пути такого лидерства, которое могло бы привести к формированию школы мысли. Профессиональных экономистов в Англии немного, а во времена доктора Инграма их было еще меньше. Он был разлучен годами с группой молодых экономистов, которым он, естественно, симпатизировал. Он также был скромным и уходящим в отставку, и ему не хватало того самоутверждения, которое обычно встречается у лидеров.Если бы он был связан в большом современном университете с группой молодых экономистов, его работа могла бы получить дальнейшее развитие в связи с его собственным именем. Все же это может быть подвергнуто сомнению, сделал бы он большую работу. Его влияние не может считаться меньшим, потому что оно широко распространено и часто почти невидимо. Он способствовал Издание: актуальное; Страница: [xvi] к общему потоку экономической мысли и гуманитарного прогресса, и это, несомненно, то, что он хотел бы для себя.

Возможно, еще рано назначать д-ра Инграма его окончательную должность, но в том, что он занимает прочное место в истории современной экономической мысли, сомневаться не приходится. Современная политическая экономия в долгу перед ним. Многим английским экономистам он, возможно, казался мятежником, и были, и возможно, есть те, кто мог бы чувствовать, что он слишком жестоко напал на лидеров английской экономической мысли. В некоторых направлениях он мог зайти слишком далеко; но он был вовлечен в борьбу, и тем, кто смотрит на эту борьбу со значительной дистанции времени и места, кажется, что борьба была необходимой.Кроме того, он помогал продвигать экономику, выводя экономическую мысль Англии из некой печальной узости и изоляции. Экономисты всего мира сейчас работают вместе более тесно и полезно, чем когда-либо прежде. Инграм занимает немаловажное положение среди тех, кто помогает добиться этого всемирного сотрудничества.

Возможно, также можно сказать, что Ингрэм, нападая на смитянизм и рикардианство, и в частности на рикардианство, помог дать миру истинного Адама Смита и настоящего Рикардо.Экономисты теперь смогли отделить великих английских писателей от мифов, связанных с их именами.

И все же миф о Рикардо тут и там оказывает влияние, которое является реальным препятствием на пути реформ. Любопытная иллюстрация этого была представлена ​​слушаниями в Комитете Палаты общин по вложениям в 1913 году, когда обсуждаемым вопросом был приказ об ограждении открытых пахотных полей Элмстона-Хардвика возле Челтенхема в Глостершире.Были приняты очень удовлетворительные меры для ограждения, и каждый заинтересованный фермер стремился сделать ограждение. Настоящий писатель знает из личного разговора, что, по-видимому, между ними не было разницы во мнениях. Условия были такими, чтобы препятствовать Издание: актуальное; Страница: [XVIII] все хорошее фермерство, и каждый фермер знал, что вольер пойдет ему на пользу. И все же рикардианство проявило себя в Комитете как препятствие для вложения. Снова и снова задавался вопрос: «Разве вольер просто не повысит стоимость земли и, следовательно, арендную плату, которую придется платить фермерам?» Идея заключалась в том, что, если бы была повышена экономическая рента, земельный участок, а не арендатор, получил бы выгоду от вложения.Форель